Палестина — кровоточащая рана Ближнего Востока | Россия, Палестина и Израиль: история и современность

К истории конфликта на Святой земле

Постепенный, но очевидный уход Британской Империи из своих колоний не мог не обострить проблем, которые были «завязаны» колониальной администрацией и не совсем дальновидной политикой в регионе, представляющем собой не только стратегически важный фактор в Холодной войне, но и «минное поле» для этноконфессиональных конфликтов.

И таким полем стала Палестина, являющаяся точкой соприкосновения важнейших компонентов политики в Леванте в целом.

Вторая Мировая война стала новым поворотным моментов для борьбы за Палестину, ведь как отмечают российские исследователи А. В. Федорченко, А. В. Крылов и В. М. Морозов, еще после Первой Мировой политическая ситуация «благоприятствовала проникновению международного сионизма в Палестину».

Примечательно, что уже во время Парижской конференции 1919 — 1920 годов сионистская организация включила в план создания будущего еврейского государства территории юга Ливана, южную часть Сирии, Восточный Иордан, саму Палестину и восточную часть Синая. Всё это вкупе с иммиграцией еврейского населения, которое оказывалось экономически сильнее своих арабских соседей, подвергшихся обезземеливанию, и сотрудничеством британцев с «Еврейским агентством» вызвало эффект консолидации арабов.

При существовании еврейских структур, активно поддерживаемых ашкенази, создание Арабского Палестинского Конгресса (АПК) стало своего рода предзнаменованием неминуемого столкновения двух полюсов сил в регионе. Важно отметить, что и среди самих евреев начались споры о путях создания будущей Эрец Исраэль.

Подходы главы Всемирной Сионистской Организации (ВСО) Хаима Вейцмана, который последовательно опирался на британскую поддержку, не разделял амбициозный Давид Бен-Гурион, который, по словам израильского историка М. Бар-Зохара «…начал пролагать новый путь — путь воинствующего сионизма, удаления от Англии, поворота в сторону Америки, мобилизации американского еврейства, требований немедленного создания государства, призыва к мощной алие…».

У Бен-Гуриона были свои причины подозревать Великобританию в неспособности эффективного сотрудничества. Несмотря на принятие декларации Бальфура, уже в 1922 году был опубликован «Меморандум Черчилля», который, к слову, не мог устроить ни одну из сторон будущего конфликта, ведь, по сути, он и был завязан на дальнейшее обострение обстановки в регионе.

Палестинская делегация во главе с Мусой Казимом аль-Хусейни не разделяла британского подхода по фактически одностороннему разделу Палестины путём выделения из нее арабского эмирата Трансиордания, которая де-факто стала проводником для английской колониальной политики в Леванте. Но и ишува не признавали ключевого положения этого Меморандума, который двусмысленно, как и подобает такого рода документам, призванным создать не столько решение проблемы, сколько ее затухание, отмечал, что «…не Палестина превращается в еврейский национальный очаг, но такой очаг будет строиться в Палестине».

Столь неоднозначные, по мнению евреев, шаги британской администрации, не могли не привести к обострению отношений с ишувами, которые занимали довольно негативную позицию в отношении англичан, воспринимавшихся как преграда для форсированного строительства своего государства. Выход в свет в 1939 году «Белой книги» лишь обострил противостояние.

На этом фоне среди самих палестинских арабов начались столкновения, которые обострились после смерти аль-Хусейни, в результате чего АПК был распущен. Здесь же намечались ростки для будущего конфликта между палестинцами и Иорданией, чей король Абдалла I (1946 — 1951 годы) надеялся на реставрацию власти семьи шерифа в Хиджазе и создание Хашимитской империи в составе Ирака, Ливана, Палестины, Сирии и Трансиордании, ведь представитель столь знатной династии, ведущей происхождение от самого пророка Мухаммада не мог ограничиться не самым богатым эмиратом в Леванте.

В таком контексте закладывался механизм палестинского вопроса, как не только арабо-израильского, но и в целом, ближневосточного конфликта, который во многом использовался той или иной стороной в тех или иных политических целях, что наводит на предположения о том, что сохранение обостренной обстановки и возможность использовать «палестинскую карту» было в интересах некоторых игроков.

К примеру, воинствующий Верховный муфтий Иерусалима Хадж-Амин аль-Хусейни, решительно протестующий против любых компромиссов и планов по разделу Палестины, был опасной фигурой не только для Израиля, но и для короля Абдаллы I, к слову, погибшего от религиозного фанатика.

Именно поэтому палестинский вопрос становится фактором для взаимодействия Хашимитской Трансиордании с Израилем, что, как отмечает российский исследователь А.В. Демченко, исходило не только из «геополитических интересов, но и из амбиций династии, а также планов переустройства Ближнего Востока», в которой Палестина играла ключевую роль для упрочения позиций Иордании.

Отсутствие единого и централизованного механизма представления интересов палестинской стороны, в отличие от евреев, с учётом своего рода раскола в самой среде палестинцев и наличии многих лидеров, таких как аль-Хусейни или Из ад-Дин аль-Кассам, способствовало укреплению недоверия и радикализации всех сторон этого конфликта. На этом фоне в период 1936 — 1939 годов шли непрерывные выступления, отдаленно напоминающие будущие «Интифады» (с араб.яз. — «восстание»), однако до поры, до времени британцам удавалось подавлять центробежные процессы в своём мандате.

Попытка опереться на обе стороны в конфликте и противоречивость принимаемых решений показывают стремление британцев «уйти, чтобы остаться», что претворялось в жизнь попыткой сотрудничества с арабскими режимами, в частности, конечно, с Трансиорданией, которая позволяла оставить точку влияния в Леванте после ухода из региона. Ведь ставка Великобритании на Хашимитов как в Трансиордании, так и в Ираке всё отчетливее показывала желание империи так или иначе оставить за собой контроль в этом хаосе.

Однако династические амбиции главных «партнёров» британцев непосредственно захватывали интересы важнейшего из «клиентов» США — саудитов и их собственные интересы. Ведь в случае успеха британской политики в Палестине создавался плацдарм для образования проекта «Великой Сирии», что «непосредственно затрагивало экономические интересы США и вело к фактическому подчинению Египта, Саудовской Аравии и Йемена».

Именно поэтому, как справедливо отмечает О.В. Носач, «Палестина превращалась в залог успеха британской политики на Ближнем Востоке». Однако вместе с этим такие процессы не могли не привести к вмешательству в Палестинский вопрос игроков, которые в будущем будут определять политический ландшафт не только в Палестине как в «сердце» Леванта, но и во всём регионе.

Несмотря на заявление президента США Гарри Трумэна (1945 — 1953 годы) в августе 1945 года о необходимости разрешения въезда в Палестину 100 тысяч евреев из Европы, изначально американцы занимали довольно сдержанную позицию: так, министр обороны Джеймс Форрестол указывал, что образование двух государств в Палестине приведет к большим проблемам в регионе, а с учетом некоторого недовольства в связи с сохранением там британских контингентов со стороны военных, англо — американское сотрудничество в палестинском вопросе подвергалось риску.

Немаловажную роль играл экономический фактор, ведь односторонняя поддержка Израиля в этом вопросе привела бы к противоречиям с ключевыми арабскими странами.

К примеру, в феврале 1948 года наблюдались угрозы со стороны ЛАГ (Лиги арабских государств) в отказе от концессий компаниям с долей американского капитала. При этом в самом Госдепартаменте США были довольно сильны проарабские настроения, а на него оказывалось давление со стороны нефтяных монополий.

После визита в США наследного саудовского принца ибн Сауда, который указывал на британское влияние в регионе, словно мотивируя необходимость более активного американского проникновения для улучшения политических и развития экономических позиций, палестинский вопрос стал одной из составляющих ближневосточной стратегии Соединённых Штатов.

Не менее важно, что среди израильских деятелей преобладали социалистические взгляды, а получение советского оружия (через Чехословакию) в ходе Первой арабо-израильской войны вкупе с указаниями англичан на остроту экономических проблем в регионе, чем могли бы воспользоваться коммунисты, лишь подтвердило опасения американских властей в отношении СССР. В этой связи историк А. Тэйлор, рассуждая о начальной стратегии США в Леванте в контексте Палеcтины, говорит:
«…основной целью США являлось противодействие советскому влиянию в регионе, а привлечение на свою сторону региональных партнёров было призвано обеспечить территориальный статус-кво».
Активная поддержка со стороны СССР плана по разделу Палестины лишь подогревала «советскую угрозу» на Ближнем Востоке. Это привело бы к блокированию ключевых элементов энергетической и политической составляющих американской стратегии в регионе. Гарри Трумэн не мог не учитывать и внутреннее противодействие со стороны Госдепартамента, последовательно выступавшего за проарабскую ориентацию США, а также предстоящие в 1948 году президентские выборы, в которых демократы традиционно получали поддержку еврейской общины.

Эти факторы заставили его пересмотреть свою политику в отношении раздела Палестины и образования Израиля, что особенно красноречиво проявилось в его ответе на обвинения в падении престижа США в арабских странах:
«Прошу простить меня, джентльмены, но мне надо принимать в расчёт сотни тысяч тех, кто стоит за успех сионизма. Среди моих избирателей нет сотен тысяч арабов».
Включение же знаменитой Билтморской программы (выработана в 1942 году) демократами вслед за Республиканской партией лишь подтверждало смену курса.

Вместе с этим в палестинском вопросе Соединенные Штаты наталкивались на Великобританию и на начальном этапе — ООН. Удивительно, но Дж. Вриз, характеризуя американскую политику в марте 1948 года пишет, что она «заключалась в противодействии применению сил Совбеза ООН… осуществление плана раздела увязло в ООН из-за американской позиции».
После того, как британцы расписались в собственной беспомощности в Леванте в 1947 году, отказавшись от мандата, а в Праге в 1948 году случился «коммунистический переворот», ситуация в Палестине стала рассматриваться как сфера ответственности США, несмотря на активную антисемитскую кампанию в американской прессе, которая поддерживалась 55 общественными организациями и нефтяным лобби.

Колониальная политика Великобритании теперь наталкивалась на динамичную борьбу между США и СССР, что особенно не нравилось министру иностранных дел Эрнесту Бевину, который неоднократно указывал на вмешательство США и сионистских организаций в палестинскую проблему.

Таким образом, палестинский вопрос стал катализатором для радикализации обстановки в Леванте и на всем Ближнем Востоке, а также основным «спусковым механизмом» для обострения борьбы двух сверхдержав и уходящих колониальных держав (в первую очередь, Великобритании) в контексте Холодной войны. Знаменитая резолюция о разделе Палестины 181/II, принятая ГА ООН 29 ноября 1947 года привела к мобилизации сил внутри конфликта, которые ясно отдавали себе отчёт в том, что в регионе, хоть и создается «очаг нестабильности».

Арабская сторона испытывала проблемы во внутреннем единстве, ведь Трансиордания не была заинтересована в прямом конфликте с еврейским государством, однако пойти против арабского мира король Абдалла не смог. Не случайно, как пишет И.Д. Звягельская, «лидеры ишува, понимая, что военное столкновение с арабами неизбежно, попытались по возможности смягчить удар и исключить из общеарабского фронта Трансиорданию».

Сам же Бен-Гурион пытался решить задачи по подавлению «партизанщины» в виде военизированной организации «Хагана» и недопущению роста политической активности правых сил в ущерб социалистам, что отражало его стремление к централизации нитей управления.

Первым раундом в длительном арабо-израильском противостоянии, сделавшим Левант «заложником» в игре сверхдержав на шахматной доске Холодной войны, стала война 1947 — 1949 годов, ставшая для евреев «Войной за независимость», а для арабов — «Катастрофой» («ан — Накба»).

Несмотря на то, что к началу войны преимущество в танках и самолетах было на стороне арабов, а в пехоте и артиллерии — на стороне израильтян, последние смогли эффективно мобилизовать свои пехотные части, в отличие от многих иррегулярных арабских формирований. К моменту окончания фазы активных боевых действий Израиль овладел территорией, которая на 30% превышала ту, которая отводилась для первоначального строительства еврейского государства.

Палестина для арабов так и не была создана: Газа перешла к Египту, а Западный берег Иордана стал частью королевства Абдаллы, который смог договориться с израильской стороной. Иерусалим же был разделен надвое: Восточный Иерусалим аннексировался Иорданией, а Западный — Израилем. Вдобавок Израиль получил полный контроль над пустыней Негев и Галилеей.

Но победа одних является поражением для других: порядка 700 — 900 тысяч палестинских арабов лишились своей родины, что действительно является «палестинской хиджрой», ставшей самой большой трагедией войны 1948 — 1949 годов. В связи с этим важным компонентом стала проблема палестинских беженцев, которая зачастую увязывалась в различных политических комбинациях при поиске путей решения конфликта. Так, к примеру, Г.М. Сакер отмечает:
«…израильтяне предупредили, что, если даже мирный договор будет подписан, „фундаментальное решение проблемы“ возможно лишь при условии расселения палестинских эмигрантов в соседних арабских странах».
Позиция Израиля, выраженная в словах Бен-Гуриона в его выступлении перед Кнессетом (4 апреля 1949 года), однозначна:
«Мы не подрядчики по строительству независимого арабского государства».
Несложно догадаться, что изменение демографического баланса в Эрец Исраэль в пользу арабов неминуемо привело бы к опасности для национальной безопасности страны, что было важнейшей призмой при выработке политического курса для еврейских руководителей. Опыт же перекраивания границ в результате полномасштабного конфликта вкупе с недееспособностью Великобритании в Леванте по данному вопросу привел к тому, что захват территорий трансформируется в нечто похожее на квинтэссенцию политической цели войны.

В конце концов, Израиль стал членом ООН 11 мая 1949 года, что показало некоторую слабость и противоречивость столь авторитетного органа в ближневосточном конфликте, а это, в свою очередь, в будущем неоднократно использовалось различными сторонами, которые так или иначе были заинтересованы не столько в решении Палестинской проблемы, сколько в её «модификации». Здесь же вызрела проблематика, которая составляет целый пласт в системе международных отношений и в настоящее время. Это право на самоопределение, на что указывал Евгений Примаков:
«…палестинцы являются самобытным народом, они обладают законным и неотъемлемым правом на самоопределение».
Палестинский конфликт действительно стал той самой «посудной лавкой», в которой «слон» в исполнении Великобритании разбил «посуду». Однако новые игроки, США и СССР, взялись за собственные геополитические проекты в Леванте, в которых Палестина была зачастую лишь «картой в рукаве».

Во многом, именно от этих решений Палестинской проблемы зависела стабильность и процветание в одном большом доме, который называется Ближним Востоком. Однако последующие события стали ещё большим катализатором для жесточайшей борьбы в регионе, который окончательно к началу 1950-х годов оформился в одну из ключевых точек противостояния в рамках Холодной войны.

Россия, Палестина и Израиль: история и современность

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, Президент России Владимир Путин, Глава ПНА Махмуд Аббас
О политике Советского Союза в отношении Израиля и арабо-израильского конфликта, развитии российско-израильского и российско-палестинского взаимодействия и позиции России в рамках нынешнего палестино-израильского конфликта рассказал в интервью научный сотрудник отдела Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН, специалист по странам Северной Африки Данила Крылов.

Грузовик с портретом советских коммунистических лидеров Ленина и Сталина на параде в честь Дня солидарности трудящихся в Тель‑Авиве 1 мая 1949
— СССР являлся одним из лидирующих внерегиональных государств на Ближнем Востоке, который стал ареной геополитической конкуренции с США в рамках Холодной войны. При этом в первые годы создания Израиля при Давиде Бен Гурионе Москва оказывала активную поддержку молодому еврейскому государству.

Впоследствии ситуация в корне изменилась: после Шестидневной войны 1967 года Советский Союз и вовсе разорвал дипотношения с Израилем, выразив солидарность с арабами. Данила Сергеевич, как можно охарактеризовать политику и позицию Советского Союза касательно палестинского вопроса?

— Действительно, Советский Союз в первые годы существования еврейского государства поддерживал активные дипломатические контакты с Израилем, несмотря на имевшие место идеологические и экономические проблемы между двумя странами. Тем не менее, на фоне разгоравшихся Холодной войны и арабо-израильского конфликта СССР выступил в итоге на стороне арабов.

Кроме того, если говорить о политической позиции Советского Союза, то Москва в целом поддерживала как План ООН по разделу Палестины 1947 года (принятий резолюцией № 181 Генеральной ассамблеи ООН), так и многие резолюции Совета Безопасности ООН, в которых осуждались действия Израиля: например, резолюцию № 242, принятую по итогам Шестидневной войны, или № 478, в которой ООН выступил против аннексии Восточного Иерусалима.

В целом, после поражения арабских государств в Шестидневной войне Советский Союз усилил сотрудничество с ними, оказывая как экономическую, так и военно-политическую помощь. Не остались в стороне и различные палестинские организации, взаимодействие с которыми усилилось в 1973 году после охлаждения контактов между Каиром и Москвой. Специалисты из СССР на протяжении десятилетий активно обучали вооруженные силы арабских государств и военизированные формирования палестинских организаций, а также помогали им осваивать советскую технику и вооружения.

На дипломатическом уровне в 1974 году в СССР открылось представительство Организации Освобождения Палестины (ООП). А 18 ноября 1988 года Советский Союз официально признал Государство Палестина. В 1990 году палестинское представительство в Москве было переведено в статус Посольства, который сохраняется и в настоящее время.

— На текущем этапе Россия проводит сбалансированную и взвешенную политику в регионе. Москва поддерживает базовые резолюции Совета Безопасности ООН, касающиеся решения палестинского вопроса на основе принципа двух государств. При этом Россия в той или иной мере взаимодействует с Израилем и в рамках сирийского кризиса. В данном контексте хотелось бы узнать Ваши оценки состояния и особенностей российско-израильских и российско-палестинских отношений.

— Распад Советского Союза нанес серьезнейший урон как экономике России, так и имиджу, а также создал множество угроз внутренней стабильности. Вместе с тем, Россия стремилась постепенно укрепить свои позиции и влияние на международной арене, в том числе и на Ближнем Востоке.

Со временем произошел если не возврат к существовавшим до 1991 года отношениям со странами арабского мира (что было связано в том числе с идейно-ценностными изменениями и иными внешнеполитическими ориентирами Москвы), то по крайне мере началась определенная нормализация сотрудничества. После образования в мае 1994 года Палестинской национальной администрации (ПНА) российско-палестинские отношения вышли на межгосударственный уровень.

В августе 1995 года в Секторе Газа начало функционировать Представительство РФ при ПНА, которое в 2004 году было переведено в Рамаллу (с 1993 года этот город на Западном берегу реки Иордан является административной столицей ПНА). Таким образом, в первые годы существования Россия восстановила и укрепила дипломатическое сотрудничество с Палестиной.

Впоследствии неоднократно организовывались официальные визиты глав двух государств, обсуждались актуальные вопросы по ближневосточной проблематике и палестино-израильскому урегулированию. Поддерживаются дипломатические контакты на уровне министров иностранных дел, а также глав других министерств и ведомств.

Наконец, нельзя не отметить, что с 2001 года Россия является одним из государств-посредников Квартета по ближневосточному урегулированию (наряду с США, ЕС и ООН), которым в 2003 году был принят план «Дорожная карта», предполагавший последовательное трехэтапное урегулирование палестино-израильского конфликта. К сожалению, проект зашел в тупик еще на первом этапе и не был реализован.

Вместе с тем, сотрудничество между Россией и Палестиной выходит за рамки простого политического диалога. Одним из приоритетных направлений остается укрепление гуманитарных связей, включая туризм, паломничество и взаимодействие в сфере здравоохранения.

Среди прочего, в Вифлееме с 2012 года действует Российский центр науки и культуры, с 2014 года — средняя общеобразовательная школа с углубленным изучением русского языка, а с 2017 года — многофункциональный культурно-спортивный комплекс. Также Россия оказывает помощь палестинских беженцам по линии Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР).

Улица Президента Владимира Путина в Вифлееме
Что касается российско-израильских отношений, то несмотря на трудности и наличие конфликтных ситуаций (как например, в сентябре 2018 года, когда из-за провокации израильских военных в Сирии был сбит российский самолет радиоэлектронной разведки Ил-20М), между двумя государствами поддерживается активный политический диалог.

Сложилась практика регулярных политических консультаций, осуществляется делегационный обмен на различных уровнях. Вместе с тем, после эскалации палестино-израильского конфликта в 2023 году президент России Владимир Путин заявил, что Израиль имеет право защищать себя, но раскритиковал ответную военную операцию «Железные мечи».

Кроме того, отношения между двумя государствами в определенной степени ухудшились после начала Специальной военной операции (СВО) России на Украине в связи с тем, что Израиль оказывал военно-техническую, экономическую и экспертную (инструкторы, военные советники, наемники) помощь Киеву и ВСУ.

Возможно, этот факт сыграл не последнюю роль в общем довольно низком уровне сочувствия россиян к израильтянам и повлиял на заявления руководства страны о недопустимости тех способов ведения боевых действий, которых придерживаются подразделения (в особенности ВВС) Армии обороны Израиля.

— Нынешняя беспрецедентная эскалация насилия в зоне палестино-израильского конфликта может стать триггером для масштабного регионального кризиса. При этом Россия активно продвигает императивы прекращения огня, стабилизации гуманитарной ситуации, а также создания независимого Палестинского государства. Данила Сергеевич, каковы ключевые принципы и интересы российской политики в рамках текущего конфликта? Как Вы можете охарактеризовать позицию Москвы?

— Позиция России по палестино-израильскому конфликту давно известна и не изменилась за прошедшие десятилетия — Москва считает необходимым создание суверенного государства Палестина.

Данная позиция соответствует принятым резолюциям Совета Безопасности ООН и неоднократно озвучивалась Россией на различных международных площадках как израильской стороне, так и палестинским партнерам, и в целом международному сообществу. Собственно говоря, президент России озвучил эту позицию и 11 октября уже после начала «Потопа Аль-Акса» и эскалации конфликта в Секторе Газа.

Подход России носит открытый, предсказуемый (поскольку продвигается на протяжении многих лет и опирается на решения ООН) и конструктивный характер: он направлен не на замораживание конфликта, а на его урегулирование на основах справедливости и равенства — Израиль уже давно существует суверенным и независимым, а Палестина до сих пор не является таковой.

Также следует отметить, что позиция Москвы значительно отличается от подхода Вашингтона. США пытались монополизировать урегулирование конфликта, принуждая Палестину следовать американским логикам и интересам.

Вашингтон не искал и не находил компромиссы, игнорировал решения Совета Безопасности ООН и не учитывал интересы коренного палестинского народа, без соблюдения которых невозможно прекратить кровопролитие на Ближнем Востоке и положить конец палестино-израильским противоречиям и конфликтам.

Россия со своей стороны всегда выступала за диалог и конструктивное обсуждение конфликтных противоречий, а также выступала медиатором по некоторым вопросам региональной повестки дня, что обеспечило ей в определенной степени поддержку со стороны как арабских стран, так и Турции, Ирана, а также других игроков, заинтересованных в урегулировании затянувшегося палестино-израильского конфликта.

Интервью провёл