Как США и Великобритания решили поделить Восток руками Турции

На днях ведущие предприятия Турции и Великобритании в сфере ВПК TUSAŞ (Turkish Aerospace Industries, TAI) и BAE Systems подписали меморандум о взаимопонимании с целью сотрудничества в области БПЛА и связанных с ними технологий. В рамках соглашения стороны изучат возможности совместной разработки беспилотных авиационных систем.

Ранее же Турция подписала с Великобританией контракт на поставку 20 истребителей Eurofighter Typhoon Tranche 4 на сумму 5,4 млрд фунтов стерлингов (7,2 млрд долл.). Первые поставки истребителей в Турцию запланированы на начало 2026 года. Тем временем оппозиционная газета Sözcü обратила внимание, что в результате этой сделки турецкие власти заплатят за покупку 20 истребителей Eurofighter Typhoon на 2,1 млрд фунтов стерлингов больше рыночной цены.

Если отбросить привычный скептицизм оппозиции, то нельзя не подчеркнуть ключевой аспект. В любом случае известия об укреплении военно-технического сотрудничества между Анкарой и Лондоном отражают важную тенденцию и тренд на усиление англичанами своего влияния и укрепления позиций сразу в нескольких смежных регионах через наследников Блистательной Порты.

Симптоматично, что возросшую региональную и надрегиональную роль Анкары отмечала и американская пресса. The New York Times писала, что Эрдоган превращает Турцию «в незаменимого игрока мировой политики благодаря стратегическим отношениям, выстроенным с Западом». Одна из ведущих американских газет опубликовала примечательный анализ под заголовком «Незаменимый Эрдоган». В материале подробно рассматривается внешняя политика президента Турции в последние месяцы.

Благодаря стратегическим связям, выстроенным Эрдоганом на международной арене, Турция усилила как свое экономическое, так и дипломатическое влияние, что укрепило ее роль в глобальном балансе сил, отмечается в статье. По данным NYT, действия и решения Белого дома оказались для Ак-Сарая политически крайне выгодными, а «новое равновесие» в отношениях с Западом дало Анкаре снижение экономических рисков и стратегическую уверенность на долгосрочную перспективу.

Ведущее политическое издание США подчёркивает, что фотографии Эрдогана не только с Дональдом Трампом, но и с канцлером Германии Фридрихом Мерцем и премьер-министром Великобритании Киром Стармером не косвенно, а напрямую подтверждают готовность коллективного Запада сотрудничать с Ак-Сараем, и такой кульбит в отношении «султана» легко объясним.

Неслучайно в этом же материале делается акцент на позицию республики в ходе войны в Газе и в связи с нападениями израильтян. В частности, отмечается, что дипломатическая линия Анкары внимательно «отслеживается как в западных столицах, так и в арабском мире». Ведь Турция сумела «одновременно защищать права палестинцев и в то же время умудрилась сохранить рабочие и конструктивные каналы с Западом». Якобы именно это и является главной причиной, по которой Глобальный Север (коллективный Запад) не может позволить себе разорвать отношения с Ак-Сараем.

Отчасти такая трактовка или констатация действительно верна, как верно и то, что Вашингтон и Лондон в последние месяцы значительно сблизили свои позиции по Востоку. Такое предположение косвенно подтверждается недавними комментариями спецпредставителя президента США по региону и посла в Турции Тома Баррака. По его словам, на самом деле никакого Ближнего Востока как гомогенного пространства в природе нет.

Более того, дипломат позволил себе и другое, ещё более резонансное высказывание, согласно которому нации-государства были созданы англичанами и французами в 1916 году. Подписав соглашения Сайкса – Пико, они тем самым сказали: «Хорошо, мы забираем Османскую империю, проведём прямые линии вокруг территорий и назовем это национальными государствами», рассказал девелопер от дипломатии Том Баррак. В регионе процесс идет от индивида: сначала личность, затем семья, деревня, племя, община, религия. «И лишь в самом конце формируется нация», продолжил открывать для себя регион представитель США в регионе и посол в Анкаре.

Думается, дело не только в сомнительных исторических знаниях или в вольной интерпретации исторического процесса потомком ливанских христиан-эмигрантов и одним из доверенных лиц Дональда Трампа. В чём-то представитель Госдепартамента прав: регион в первой половине XX века действительно кроился, как говорится, «по живому». Но здесь важен контекст, лейтмотив, заставляющий Баррака «здесь и сейчас» обращаться к историческим сюжетам.

Складывается устойчивое впечатление, что США, а точнее англосаксы, решили полностью прикрыть проект под названием «национальные государства Ближнего Востока». Во всяком случае, ближневосточным элитам адресуется недвусмысленный месседж: «Имейте в виду, что ваш суверенитет теперь обусловлен вашей способностью устраивать нас». Последнее вносит ничуть не меньший хаос, чем позиция коллективного Запада в ходе т. н. «Арабской весны», когда любые радикалы признавались за «революционеров», имеющих полное право свергать «автократов», будь то в Тунисе или Ливии, в Египте или в Сирии.

При таком раскладе не имеет особого значения, кто именно возглавляет Белый дом или кто хозяйничает в конгрессе, кто отвечает за внешнюю политику США – демократы или республиканцы. Итог один – внерегиональные игроки всё ещё считают себя вправе беспардонно вмешиваться в дела Азии и Африки. Соответственно, Вашингтон и Лондон как будто бы объединяют свои усилия, а Турция выступает у них в роли исполнителя, которому отводится грязная работа.

Что же касается возросшей в глазах западных партнёров роли Турции, то она объясняется последними событиями. Ирано-израильская эскалация и её промежуточные итоги сформировали качественно иную реальность на Востоке. Эскалация привела к повышению напряжённости в Персидском заливе и Ормузском проливе, где пересекаются ключевые энергетические и торговые маршруты.

Естественно, это обуславливает рост интереса к альтернативным маршрутам поставок энергоносителей, повышая ценность Восточного Средиземноморья как потенциального энергетического коридора, а вместе с ним и значение Турции, контролирующей с севера и с юга (Ливия) акваторию в самом стратегически пикантном месте.

С другой стороны, фокус ЕС на стабилизации ситуации вокруг Израиля и Ирана привел к временному отвлечению фокуса внимания Брюсселя с Восточного Средиземноморья и Северной Африки, где начала хозяйничать и активничать Анкара. Это даёт Ак-Сараю и поддерживающим его кругам уникальный исторический шанс продолжать проактивную политику при меньшем внешнем сопротивлении.

Кроме того, Турция в последние месяцы умудрилась наладить рабочие и даже местами партнерские отношения со своим давним соперником и конкурентом Египтом. Дошло до того, что Каир и Хартум совместно наращивают поддержку суданских вооружённых сил после падения под натиском поддерживаемых ОАЭ боевиков «Сил быстрого реагирования» (RSF) города Аль-Фашир. Прямое сотрудничество египетских и турецких силовиков в Судане – достаточно редкий пример сближения региональных конкурентов.

Турция планирует увеличить свою поддержку суданской армии. С 2024 г. Анкара поставляет армии Абдель Фаттаха Абдуррахмана аль-Бурхана дроны, ракеты «воздух-земля» и командные центры. К тому же турецкие операторы дронов также ведут активную деятельность на территории Судана.

Между тем известно, что Египет и суданская армия создадут ещё один совместный оперативный штаб для координации усилий по остановки наступления RSF и возвращению ключевых городов, а заодно и доходных местных промыслов, под контроль Переходного военного совета (Хартум). Словом, едва ли такая кооперация между турецкой и суданской сторонами была бы возможна без прочных гарантий со стороны влиятельных надрегиональных игроков. Как известно, разнообразные британо-суданские контакты тянутся ещё с эпохи безраздельного владычества в этой части Африки Британской империи.